★ Иранское кино:мысли,чувства,эмоции★

Описание

Мысли,чувства,эмоции Малоизвестное широкому зрителю иранское кино специалисты открыто называют “главным культурным феноменом” конца ХХ века. В этом кино нет ни секса, ни насилия, ни драк, ни погонь, ни взрывов, ни безумного монтажа в стиле музыкальных видеоклипов. Его стилистика определяется не спецэффектами, не комбинированными съемками и не компьютерными технологиями, а неподдельным интересом к жизни реальных людей и вековечным философским вопросам. И успехи иранцев служат наилучшим доказательством того, что можно прекрасно обойтись без ставших уже почти что обязательными атрибутов западного кинематографа и даже в сегодняшних жестких условиях сохранить и оригинальность, и человечность. В начале 80-х годов появились первые работы молодых иранских режиссеров, без участия которых сегодня не обходится ни один мало-мальски серьезный кинофестиваль (только за последние несколько лет иранские фильмы получили на различных международных смотрах более 30 призов, включая “Золотую Пальмовую ветвь” в Каннах). В первую очередь речь идет о таких именах, как Аббас Киаростами, Мохсен Махмальбаф и Маджид Маджиди, причем последний из них мне лично кажется не только самым ярким представителем нового иранского кино, но и одним из самых выдающихся режиссеров мирового кинематографа нашего времени. Финансовая поддержка государства, необходимость держаться в рамках консервативных нравственных ценностей в сочетании с богатейшими традициями национальной культуры, позволяют создавать уникальные по своему своеобразию произведения, разительно отличающиеся от всего того, что снимают в других странах. Правда, в последнее время некоторые иранские режиссеры получили возможность работать на средства западноевропейских продюсеров, но они финансируют только картины, резко критикующие социальные и политические реалии и, как правило, не представляющие большого интереса ввиду своего явно заказного характера. Тем не менее есть еще и “серьезное” кино, которое стало в Иране таким же атрибутом национальной гордости, как некогда “Большой балет” в СССР. Канон этого кинематографа сформировался в середине 80-х годов на волне осмысления исламской революции. Основу его составило отрицание голливудских наработок, а также отказ от мелодраматизма, столь усиленно пропагандировавшейся при шахе индийской и латиноамериканской кинопродукции. За образец молодые иранские режиссеры взяли итальянский неореализм 50-60-х годов. Их героями стали простые люди, сельские жители, часто - дети, а событийным фоном - будни и скромный быт народа. Шедевром этого периода “иранского неореализма” считается фильм Аббаса Киаростами “Где дом друга?”, в котором трогательная история о мальчике, который пообещал вернуть однокласснику тетрадку с домашним заданием, но,не зная, где именно он живет, вынужден плутать в сумерках по горной деревне, превращается в высокую драму о чести и долге.Эта линия прослеживается во многих последующих иранских фильмах: мир жесток и беспощаден, хорошие люди бьются в нем, как рыба об лед, стараясь поддержать семью или попросту выжить. Сюжетные коллизии разрешаются, как правило, не на событийном, а на эмоциональном уровне утверждения цельности человеческой натуры, напряженного драматизма и даже трагизма многих ситуаций (как, например, в фильме Бахмана Гхобади “Время для пьяных лошадей”, который в 2000 году получил “Золотую камеру” в Каннах). Что касается Киаростами, то он в 90-е годы несколько изменил свой стиль. Его фильмы стали абстрактнее и герметичнее, на смену неореализму пришли приемы французской “новой волны”. Но главной темой его последних лент стало утверждение чувства “благоговения перед жизнью”, нашедшее наиболее яркое воплощение в получившем в 1997 году главный приз Каннского фестиваля “Вкусе вишни” (“The Taste of Cherry”) - истории иранского интеллигента, который, решив покончить жизнь самоубийством, беседует с людьми разных сословий то ли в попытке найти себе добровольного могильщика, то ли надеясь услышать решающий аргумент в пользу жизни.